Mирослав Мика Антич

Затем я омыл стопы ног, лоб и очи в реке.
Моя молитва была одно лишь сплошное недоумение.
Разве исследования мира не млеют в безумной тоске
об областях, не ведающих про солнечное затмение.
Ведь они существуют в том свете, что не кажется глупым.
Они, быть может, рядом, но нас ставят в непонимание
потому что из них так и хлещет то, что мы именуем нелепым?
Быть может, мы, словно бы, не существуем.
Быть может, мы для них лишь говорящая пустота?
Они нас минуют, а мы вдали путешествуем,
И мысль их каждая, для нас, как кромешная темнота...
Прошедши, мы их изучили в деталях,
но они не имеют мнений о наших целях?
Они - это образ или что-то другое - образ?

Голубая звезда

Должна быть где-то такая звезда.
Почему же ты этому удивляешься?
Утвердишься ты в этом без труда,
Лишь не покинь её, когда просыпаешься.
Когда-то чистой и тёмной ночью.
Не знаю когда, только знаю одно,
что без неё целого неба величью
станет вконец одиноко и так темно.
Не станет всех Солнц, на полотне небес,
Исчезнут глаза, вверх на них смотрящие.
Без этой звезды не будет, тех самых чудес
Что только твои и с тобою происходящие.

Мосты

Сегодня во мне река глубокая
разбила огромные горы далёкие,
она борется, рвёт и разделяет огромные топи,
разрушает волною свои изумрудные цепи,
и это прокалывает мне сердце и жжёт,
ведь в моих глазах она бурлит и течёт.
В тебе сегодня подобная этой река
протекает совсем невероятно спокойно.
И время полно серебра и она глубока.
И час лазурный, и время как будто знойно...
И в ней отражается лишь замиранье.
Такое и в жизни нашей избранье:
Каждый ищет в себе другого реку
под одинаковыми жизни мостами.
Поэтому счастье и горе для человека
всегда различны и схожи местами.

Другая сторона ветра

Человек стареет и идёт на пенсию, для примера.
А у морехода - для бренной Земли другая мера.
И когда он старик, он ни за что не сдаётся.
Он всё ещё смотрит вдаль с какой-то тоской.
Он только лишь с Солнцем, что ещё остаётся?
Он погружается в наговор чары морской.
Не нужно о жизни ему горевать.
И нет смысла лить ему горючие слёзы.
Моряку не к лицу, как остальным умирать.
Он спокойно уходит куда-то в далёкие грёзы
на другом берегу моря огромного небосвода
в то, что независимее, чем сама свобода.

Прошу, подумай об этом непременно:
Как можно закончить совсем этот век?
Что нужно творению там повседневно?
Куда же делся тот упомянутый человек?
Умоляю, только не слоняйся на кладбище.
На нём ты всё осознаешь мгновенно:
Кладбище - это всех убогих убежище
И самая грустная в мире сцена.

Мы с тобою вместе похожи на улыбку давнюю,
и так странно подобны одинокой слезинке сердечной.
Может быть, это счастье, что порою мы небу равные.
Мы покинули поезд пустой с тобой на конечной
и открыли в себе, что в состоянии быть заодно,
предвкушая в пути мириады цветов и ветров,
мы идём босыми, путешествуя, идём чудно...
не ощущая совсем реальности километров.

Когда жизнь мне крылья мои обрежет
и в глазах всё накроется белым снегом,
и раздастся страшный зубовный скрежет,
мне это всё можно встретить со смехом.

Для того на кого ты с надеждой смотришь в зеркало,
Ты мечта, которую он встречает в своей фантазии.
Не надейся на то, что можно разглядеть
всё только с одной стороны зрения.
Гонись и знакомься с самим с собой.
И потеряйся в продолжении себя,
как в капле чистой прозрачности.

Нет в этом мире похожих одной на другую среды,
Две истых пятницы не обнаружите вы и случайно.
Ведь каждое новое чувство свои оставляет следы.
Живёшь каждый раз в них, как будто бы, изначально.

Неведомо нам, что прячется в этих туманах издалека.
А если узнаешь, преуменьшишь, хоть насыпь и широка.
Несмотря ни на что, иди в истинной жизни только вперёд.
Не возвращайся назад, поверь, и этому нужен свой черёд.