Главная
Васко Попа
поэт
Часто спрашивают откуда у тебя слова твоих стихов. Есть слова, которые костью застревают в горле. Их не можешь заглушить. Есть слова - пламя, которое горит в твоём сердце. Об них можно обжечься. Есть слова - змеи, которые собираются в твоей голове. Ради них ты должен научиться играть на волшебной флейте. Есть разные слова, от которых ты можешь сильно пострадать. Со словами, вообще, не нужно шутить. И, между другими, есть слова-ключи. Эти слова-ключи - одни-единственные животворящие слова, которыми ты можешь написать стихи...
Убрал из жизни я твоё лицо
Я стёр со своего лица твоё лицо,
Твою тень со своей я соскоблил.
Сгладил я все отвесные стены в тебе,
низменности в вершины я превратил.
Поссорились года сезоны с тобой,
Я отвернул от тебя все стороны света.
И жизнь свою обернул лишь вокруг тебя,
Путь стал обречённым и недопустимым.
Сию же минуту взгляни на меня, если вдруг встретишь случайно.
Я стёр со своего лица твоё лицо,
Твою тень со своей я соскоблил.
Сгладил я все отвесные стены в тебе,
низменности в вершины я превратил.
Поссорились года сезоны с тобой,
Я отвернул от тебя все стороны света.
И жизнь свою обернул лишь вокруг тебя,
Путь стал обречённым и недопустимым.
Сию же минуту взгляни на меня, если вдруг встретишь случайно.
Горделивая ошибка
Однажды была одна ошибка
Такая смешная и незначительная,
Что никто её просто не воспринимал.
О чём она не хотела
Даже и слышать.
Что она только не придумывала,
Чтобы её заметили.
Чтоб доказать, что она
Существует на самом деле.
Она создала большое пространство,
Чтоб аргументы свои в нём расположить
И продолжительность, чтобы их сохранить,
И целый мир, чтобы их созерцать.
Всё, что она сконструировала
Было отнюдь не так смешно,
И вовсе не так уж мало,
Но, разумеется, было неверно.
А, разве, могло быть иначе…
Однажды была одна ошибка
Такая смешная и незначительная,
Что никто её просто не воспринимал.
О чём она не хотела
Даже и слышать.
Что она только не придумывала,
Чтобы её заметили.
Чтоб доказать, что она
Существует на самом деле.
Она создала большое пространство,
Чтоб аргументы свои в нём расположить
И продолжительность, чтобы их сохранить,
И целый мир, чтобы их созерцать.
Всё, что она сконструировала
Было отнюдь не так смешно,
И вовсе не так уж мало,
Но, разумеется, было неверно.
А, разве, могло быть иначе…
Иду, где ты?
Меня передают
От одной руки к другой
Где ты?
Я бы тебя обнял,
Но обнимаю твое отсутствие.
Поцеловал бы твой голос,
Но слышу лишь смех вдалеке.
Твои губы мне лицо раскололи.
Из иссякших ладоней моих,
блестящая передо мной возникаешь.
Я хотел бы тебя рассмотреть,
Но я закрываю глаза.
Я иду
От одной незрячей к другой.
Где ты?
Меня передают
От одной руки к другой
Где ты?
Я бы тебя обнял,
Но обнимаю твое отсутствие.
Поцеловал бы твой голос,
Но слышу лишь смех вдалеке.
Твои губы мне лицо раскололи.
Из иссякших ладоней моих,
блестящая передо мной возникаешь.
Я хотел бы тебя рассмотреть,
Но я закрываю глаза.
Я иду
От одной незрячей к другой.
Где ты?
Мечта кремня
Рука из Земли предстала
И высоко в эфире он оказался.
Где ж пребывает кремень?
Он не вернулся на Землю,
И в небеса не поднялся.
Что там с кремнем случилось?
Потолок уничтожил его
Иль в птицу он переродился?
Но он, как и кремень,
Остался уверен в себе.
Он ни на небе и ни на Земле.
Самой себе внемлет
Вселенная между миров.
Рука из Земли предстала
И высоко в эфире он оказался.
Где ж пребывает кремень?
Он не вернулся на Землю,
И в небеса не поднялся.
Что там с кремнем случилось?
Потолок уничтожил его
Иль в птицу он переродился?
Но он, как и кремень,
Остался уверен в себе.
Он ни на небе и ни на Земле.
Самой себе внемлет
Вселенная между миров.
Осиновый кол
Довольно мне высказанных сладостей.
Я ничего не хочу слышать и знать,
Достаточно мне всего.
Лишь скажу последнее «хватит»
И наполню свой рот землей,
Стиснувши крепко зубы свои.
Чтобы вскрыть себе лобную кость
И извилины выровнять навсегда.
Я вновь стану таким, как был:
Без корней, без ветвей, без кроны.
Я буду держаться крайне закрыто,
Надеясь лишь на себя самого.
Буду, как осиновый кол в твоём сердце.
Исключительно им я быть могу
Для тебя разрушающей и излишней.
Она не вернулась.
Довольно мне высказанных сладостей.
Я ничего не хочу слышать и знать,
Достаточно мне всего.
Лишь скажу последнее «хватит»
И наполню свой рот землей,
Стиснувши крепко зубы свои.
Чтобы вскрыть себе лобную кость
И извилины выровнять навсегда.
Я вновь стану таким, как был:
Без корней, без ветвей, без кроны.
Я буду держаться крайне закрыто,
Надеясь лишь на себя самого.
Буду, как осиновый кол в твоём сердце.
Исключительно им я быть могу
Для тебя разрушающей и излишней.
Она не вернулась.
Верни мне мои тряпочки
Верни мне мои тряпочки,
Мои лохмотья из чистого сна.
Из улыбки шёлковой, из радужного ожидания,
Из жизни ткани моей кружевной.
Мои лоскутки из цветастой надежды,
Из больного влечения, из сбившихся взоров,
Сотканные из материала кожи моей.
Верни мои тряпочки.
Верни, когда мирно тебе говорю.
Верни мне мои тряпочки,
Мои лохмотья из чистого сна.
Из улыбки шёлковой, из радужного ожидания,
Из жизни ткани моей кружевной.
Мои лоскутки из цветастой надежды,
Из больного влечения, из сбившихся взоров,
Сотканные из материала кожи моей.
Верни мои тряпочки.
Верни, когда мирно тебе говорю.
Вон из моей замурованной бесконечности
Вон из моей замурованной бесконечности!
Из звёздного хоровода сердца моего,
Из моего солнца куска,
Из смешного моря моей крови,
Из его прилива и отлива,
Из безмолвия на берегу.
Вон, я сказал! Вон
Из моей живой пропасти!
Из оголившегося отчевого бревна!
Вон, пока я буду вопить! Вон
Из моей переполненной головы!
Вон! Только лишь вон!
Вон из моей замурованной бесконечности!
Из звёздного хоровода сердца моего,
Из моего солнца куска,
Из смешного моря моей крови,
Из его прилива и отлива,
Из безмолвия на берегу.
Вон, я сказал! Вон
Из моей живой пропасти!
Из оголившегося отчевого бревна!
Вон, пока я буду вопить! Вон
Из моей переполненной головы!
Вон! Только лишь вон!
Смерть отца Солнца
В трех шагах от вершины неба
Под липой вечно цветущей
Старое солнце остановилось…
Оно оробевшее и бледное
Обернулось трижды вокруг себя
И вернулось к исходу.
(На наших глазах, чтоб не умереть)
Говорят, у него сын есть Солнцевич.
Пока снижение не возникнет для нас,
Мы ночь научим, как ей заблистать лучами.
В трех шагах от вершины неба
Под липой вечно цветущей
Старое солнце остановилось…
Оно оробевшее и бледное
Обернулось трижды вокруг себя
И вернулось к исходу.
(На наших глазах, чтоб не умереть)
Говорят, у него сын есть Солнцевич.
Пока снижение не возникнет для нас,
Мы ночь научим, как ей заблистать лучами.
Между ладоней
Между ладоней
Я улицу согревал
По которой ты возвратилась.
Твой голос забвению предал
бледность холодную крыш.
Часы, когда я одинок был,
Возникают перед тобой,
Словно снежные стулья,
На которых дух я переводил.
Между ладоней
Я улицу согревал
По которой ты возвратилась.
Твой голос забвению предал
бледность холодную крыш.
Часы, когда я одинок был,
Возникают перед тобой,
Словно снежные стулья,
На которых дух я переводил.
Улицы твоих взоров
Улицы взоров твоих
Бескрайни
Ласточки глаз твоих
Не улетают на юг
Из ясеня груди твоей
Листья не опадают
На небесах твоих слов
Солнце не заходит
Улицы взоров твоих
Бескрайни
Ласточки глаз твоих
Не улетают на юг
Из ясеня груди твоей
Листья не опадают
На небесах твоих слов
Солнце не заходит
Просто приди мне на память
Просто приди мне на память
Мысли мои облик поранят твой.
Стань просто передо мной
На тебя глаза мои рявкнут.
Просто открой свои губы
Тишина моя скулы твои разнесёт.
Представь меня только с собой
Мои ощущенья Землю тебе
Под ногами раскроют.
Видишь, как всё далеко зашло.
Просто приди мне на память
Мысли мои облик поранят твой.
Стань просто передо мной
На тебя глаза мои рявкнут.
Просто открой свои губы
Тишина моя скулы твои разнесёт.
Представь меня только с собой
Мои ощущенья Землю тебе
Под ногами раскроют.
Видишь, как всё далеко зашло.
Каленич
Откуда взялись мои глаза
На твоем лице,
брат-ангел?
Цветы расцветают
и на краю забвения.
Незнакомые тени не позволяют
молнии твоего меча
в ножны вернуть.
Цветы расцветают
на грани времён.
Откуда возникла пылкость твоя,
запутавшаяся в губ моих краешке,
брат-ангел?
Краски сверкают юностью в моей крови.
Откуда взялись мои глаза
На твоем лице,
брат-ангел?
Цветы расцветают
и на краю забвения.
Незнакомые тени не позволяют
молнии твоего меча
в ножны вернуть.
Цветы расцветают
на грани времён.
Откуда возникла пылкость твоя,
запутавшаяся в губ моих краешке,
брат-ангел?
Краски сверкают юностью в моей крови.
Без твоих взглядов
Без твоих взглядов я, словно река
Навсегда покинувшая берега.
Лишь ветер за руку меня водит,
Ведь твоя рука отделена полутьмой.
Улицы бледные передо мной исчезают.
Но пальцы зависли надо лбом,
Над которым зарево засияло.
Слова мои травой поросли,
Тишина рассеяла голос твой.
И от меня отвернулись все.
Во потёмках плоти моей
Светость цикулем очертилась.
Без твоих взглядов я, словно река
Навсегда покинувшая берега.
Лишь ветер за руку меня водит,
Ведь твоя рука отделена полутьмой.
Улицы бледные передо мной исчезают.
Но пальцы зависли надо лбом,
Над которым зарево засияло.
Слова мои травой поросли,
Тишина рассеяла голос твой.
И от меня отвернулись все.
Во потёмках плоти моей
Светость цикулем очертилась.
Семена
Кто-то посеет кого-то
Он это посеет в своей голове
Где земля изобильно удобрится
И будет ждать, когда семена прорастут
Семя его голову опустошает
Превратив её в мышиную норку
Мыши съедят эти семена
Оставаясь почившими прямо здесь
В пустой голове обоснуется ветер
И родится пёстренький ветерок
Кто-то посеет кого-то
Он это посеет в своей голове
Где земля изобильно удобрится
И будет ждать, когда семена прорастут
Семя его голову опустошает
Превратив её в мышиную норку
Мыши съедят эти семена
Оставаясь почившими прямо здесь
В пустой голове обоснуется ветер
И родится пёстренький ветерок
Воровки роз
Кто-то будет розовым цветником
Кто-то будет дочерьми ветра
Некоторые воровками роз
Воровки стремятся к розовому раю
Когда одна из них украдёт розу,
То поглубже в сердце спрячет своё
Дочери ветров поднимаются
Они встают на защиту мечты
И бросаются на воровок
Грудь предстаёт одна за другой
У кого-то в ней сердце бьющееся отыщут,
У других, к огорчению, нет там его...
Отворяют их и раскрывают груди
Пока в одном из раскрытых сердец
Не обнаружат украденную розу
Кто-то будет розовым цветником
Кто-то будет дочерьми ветра
Некоторые воровками роз
Воровки стремятся к розовому раю
Когда одна из них украдёт розу,
То поглубже в сердце спрячет своё
Дочери ветров поднимаются
Они встают на защиту мечты
И бросаются на воровок
Грудь предстаёт одна за другой
У кого-то в ней сердце бьющееся отыщут,
У других, к огорчению, нет там его...
Отворяют их и раскрывают груди
Пока в одном из раскрытых сердец
Не обнаружат украденную розу
Пепел
Одно дело ночи - другое звёзды
Каждая ночь зажигает свою звезду
И играет свою чёрную игру вокруг неё
Пока звезда не сгорит
Затем ночи разбились между собой
Одни станут звёздами
Другие сохранятся ночами
И снова ночь зажигает свою звезду
И играет свою чёрную игру вокруг неё
Пока звезда не сгорит
Бездна последняя окажется и звездой, и ночью
Она сама себя подожжёт
Сама вокруг себя чёрную игру отыграет
Одно дело ночи - другое звёзды
Каждая ночь зажигает свою звезду
И играет свою чёрную игру вокруг неё
Пока звезда не сгорит
Затем ночи разбились между собой
Одни станут звёздами
Другие сохранятся ночами
И снова ночь зажигает свою звезду
И играет свою чёрную игру вокруг неё
Пока звезда не сгорит
Бездна последняя окажется и звездой, и ночью
Она сама себя подожжёт
Сама вокруг себя чёрную игру отыграет
Исход
Меня больше нет
Хотя, я и с места не сдвинулся,
Но здесь меня больше не существует
Пусть войдут
Пускай они посмотрят пускай найдут
Мельница на потоке в тени рёбер
Созревшую пустоту толчёт
Окурки дешёвых снов
В пепельнице дымятся
Меня больше нет
Причаленная лодка уже не качается
На красных волнах
Пара незрелых слов
Над пасмурным горлом нависла
Меня больше нет
С места я не двигался
Но я уже далеко
Невозможно догнать меня
Меня больше нет
Хотя, я и с места не сдвинулся,
Но здесь меня больше не существует
Пусть войдут
Пускай они посмотрят пускай найдут
Мельница на потоке в тени рёбер
Созревшую пустоту толчёт
Окурки дешёвых снов
В пепельнице дымятся
Меня больше нет
Причаленная лодка уже не качается
На красных волнах
Пара незрелых слов
Над пасмурным горлом нависла
Меня больше нет
С места я не двигался
Но я уже далеко
Невозможно догнать меня
Без твоих глаз
Без твоих глаз
Не было бы неба
В нашей маленькой квартире
Без твоего смеха
Стены бы никогда
Из зрения не исчезали
Без соловья твоего
Вербы бы никогда
Нежно через порог не переступали
Без твоей руки
Солнце бы никогда
В нашем сне не ночевало
Без твоих глаз
Не было бы неба
В нашей маленькой квартире
Без твоего смеха
Стены бы никогда
Из зрения не исчезали
Без соловья твоего
Вербы бы никогда
Нежно через порог не переступали
Без твоей руки
Солнце бы никогда
В нашем сне не ночевало
На ладони
На зыбучих песках и
Немых перекрестках
В раздумьях
На каждой развилке
Любознательный путник
В утёс превращён
Пустыня пунцова
Но всё, что окажется в ней
Смыслом раскроется
И надеждою расцветёт
Потрясающая весна
Или цветущий обман
На зыбучих песках и
Немых перекрестках
В раздумьях
На каждой развилке
Любознательный путник
В утёс превращён
Пустыня пунцова
Но всё, что окажется в ней
Смыслом раскроется
И надеждою расцветёт
Потрясающая весна
Или цветущий обман
Любовь с первого взгляда
Ты моё начало
Что меня запустило
Я завертелся
Вокруг твоей оси
Я весь воспалён был
С первого оборота
Я буду сопротивляться на пути,
Но соединюсь с тобой навсегда
Упрямясь и сопротивляясь
Я не безумен
Чтобы застыть без промедленья
Чтоб успокоиться
И противно угаснуть
Ты моё начало
Что меня запустило
Я завертелся
Вокруг твоей оси
Я весь воспалён был
С первого оборота
Я буду сопротивляться на пути,
Но соединюсь с тобой навсегда
Упрямясь и сопротивляясь
Я не безумен
Чтобы застыть без промедленья
Чтоб успокоиться
И противно угаснуть
Поднимаем руки
Мы возводим вверх руки
И улица к небу взбирается
Мы опускаем взгляды
И крыши под землю сбегают
От каждой нашей боли
О которой не сообщаем
По одному каштану возникает
И он остается тайным для нас
От каждой надежды
Которую мы лелеем
По одной звезде ослабевает
И исчезает в недоступности
Слышишь ли пулю
Которая у головы пролетает
Ощущаешь ли пулю
Которая за поцелуем следит.
Мы возводим вверх руки
И улица к небу взбирается
Мы опускаем взгляды
И крыши под землю сбегают
От каждой нашей боли
О которой не сообщаем
По одному каштану возникает
И он остается тайным для нас
От каждой надежды
Которую мы лелеем
По одной звезде ослабевает
И исчезает в недоступности
Слышишь ли пулю
Которая у головы пролетает
Ощущаешь ли пулю
Которая за поцелуем следит.
Любовь не всегда имела место быть
Её придумали голодранцы, чтобы задаром дойти
До сладкого женского замка
И настоящего мужского ключа.
Её придумали голодранцы, чтобы задаром дойти
До сладкого женского замка
И настоящего мужского ключа.
Далеко внутри нас
Это губы
Который я возвращаю
Твоей шее.
Это лунный свет
Который я снимаю
С твоих плеч.
Мы заблудились
В бескрайних лесах
Нашей встречи.
В моих ладонях
Закат и рассвет
Щёк твоих.
В горле твоем
Они загораются и гаснут
Звёзды мои огненные.
Мы нашли друг друга
На золотом горном плато
Далеко внутри нас.
Это губы
Который я возвращаю
Твоей шее.
Это лунный свет
Который я снимаю
С твоих плеч.
Мы заблудились
В бескрайних лесах
Нашей встречи.
В моих ладонях
Закат и рассвет
Щёк твоих.
В горле твоем
Они загораются и гаснут
Звёзды мои огненные.
Мы нашли друг друга
На золотом горном плато
Далеко внутри нас.